и пели птицы, и земля благоухала
и один из нас – наверно, все же
ты, сказал: «Да ну их,
пусть проваливают нахер» и…
Мы не пошли тогда с тобой
В последний их крестовый поход…
Молодой король всю ночь
бухал, орал, и матерился,
и катал оруженосца,
а наутро пал героем,
положивши всю пехоту,
предоставив победителю столицу, королеву и народ.
А лет через шестьсот его гибель превратится в анекдот.
А помнишь, нас так долго
убеждал один зануда,
Что земля через два года
Превратится в блин горелый,
Если мы сейчас не встанем
<И> не вольёмся в его дружный отряд.
Дело кончилось прикольно –
Много золота и чести!
Нахрен вырезали майя,
И каких-то там ацтеков
И других тому подобных
неприятных и непуганых ребят…
Но как-то это слишком жирно
За право пить горячий шоколад.
Помнишь, мы сидели
В кабачке Марго-Толстухи,
А какой-то скользкий малый
Объяснял, что все несчастья
От жидов и гугенотов,
Негров, шлюх и коммунистов,
Все доказывал, плевался, горячился, нарывался и ножом махал…
Мы его пустили с миром,
Пару пенделей отвесив,
Он вернулся с патрулём,
Он был агентом на задании – а кто же знал!
Этот мир, конечно, спятил, впрочем нас Экклезиаст предупреждал.
Помнишь, мы с тобой лежали
Рядом на большом пушистом
Облаке, болтали неумытыми ногами.
Удивлялись, как прикольно
Под ногами лентой время течёт.
Вишня зацветает, и птичка Dies Irаe поёт.
А под вишенкой сидели
Два паршивых дезертира,
Первый, кто меня пристрелит,
Тот и будет молодец и патриот.
Но убеждать меня не надо – ни благим примером, ни через рот.
Мне рогом не упёрся ваш грёбаный крестовый поход.
Я не пойду, как ни старайтесь, в ваш грёбаный крестовый поход.