Пилигримские байки 4
Интермедия
"Следует признать, что где бы ни оказался в Средние века странник, ему не суждено пропасть - всегда есть на кого положиться. На помощь в трудной ситуации приходят духи, отшельники, звери, неизвестно откуда появляющиеся люди, в крайнем случае - ангелы и Бог. Читая многие из собранных в этой книге историй, проникаешься оптимизмом, даже в тех случаях, когда финал драматичен. Человек в этом мире не одинок, он всегда чувствует на себе постороннее внимание.
Обитателей средневековой Европы окружали сразу несколько населенных миров - и надо ли говорить о том, что любопытство вдохновляло людей на то, чтобы подсмотреть за жизнью каждого из них. Под водой обитали рыцари-дельфины, под землей прятались рыжие низкорослые людишки - наны, в облаках плавали корабли, на островах моря Океана жили отшельники, грешники и разные Божьи твари, где-то там, далеко на западе или востоке, возвышался Рай, а еще во чреве земли сияли
раскаленные докрасна железные плиты Преисподней. Примечательно, что каждый из этих миров был достижим, если только долго-долго идти или плыть в определенном направлении, точнее говоря,"туда, куда глаза глядят". Если вы не отправляетесь к ним, существа из иных миров приходят сами". Горелов Н. Предисловие к "Плаванию святого Брендана"
И потому, други мои, кто сейчас это читает, прошу: помолитесь за Алана Кристиана, каковой сейчас на трассе. Пусть Господь ему поможет благополучно вернуться домой поскорее и в добром здравии! Он перешел границу и получил штамп за 15 минут до окончания срока визы. Аллелуйя!!!
----------------------------------------
5 августа
На дороге в Лурд
От Каркассона до пеажа нас подбросила дама, по дороге пригласившая к себе домой и напоившая ледяной водой с сиропом. Мы в тот момент представляли из себя дивную группу «паломники на привале», я сижу средь виноградников и латаю драные сандалии, Алан по жизни типичный паломник. Дальше были две молодые и прекрасные афро-француженки, летевшие на бешеной скорости под забойную Африку из колонок. Этника рулит, наши темпераментные донны только что в пляс не пускались за рулем, выжимая из машинки почти 180 км/ч. Интересно, почему это что бы ни пел хор мужиков-негров, все получается какое-то вуду одержимое? Далее почти мгновенно мы оказались в солидной машине респектабельного португальца. В канун Преображения между нами и Лурдом оставалось 19 километров. Сущие пустяки, если считать от исходной точки, так что мы уже рассчитывали, что ворвемся в него прямсегодня. Тут-то и начались испытания. Слава Богу, что мой мудрый соций решил дойти до пеажа, потому как хороши бы мы были без крыши. Буквально ни с того ни с сего поднялся ветер, да такой, что куст рядом с дорогой стелился по земле. То-то, должно быть, полоскало дроздов и прочую пичугу -- до начала катаклизма куст просто разрывался от ихого щебета, думаю, у них проходил инструктаж по технике безопасности. Пеаж сотрясался, сигнализация верещала как резаная, потому что ветер бил в шлагбаумы с силой небольшого тарана. Мы отволокли рюкзаки под сомнительную крышу пеажа, а потом и сами туда поспешили убраться, потому как кругом нездорово потемнело и намеревалось добром не кончиться. Стало накрапывать. Через несколько минут хлынул дождь. Соций мой, железная натура, решил продолжать стопить, и для этого взял зонт и вышел на позицию "автолюбитель, стой!" чуть не на середину дороги. Идея была богатая. Вот представьте, темно, как вжо чулане, дождище хлещет, а в потоках дождя при почти никакой видимости вдруг перед лобовым стеклом возникает невзрачная, почти детская фигурка в черной рубашке, джинсах и под ЧЕРНЫМ зонтом. Для фильма ужасов нормально, или для дорожной хроники тоже самое то. Господь сжалился и послал мне дар слова и здравомыслия. Мне даже удалось убедить Алана (!!!) бросить это безнадежное дело и переждать хотя бы самую напасть. ("Я бы на их месте в такую погоду никуда не поехал!" -- "Вот ты и не поедешь, не переживай!") Укутав рюкзаки одним из наших плащиков и распялив над ними зонтик (цепями приковали, реро!), мы завернулись во второй плащ, клеенчатое белое пончо. В самые патетические моменты, когда ветер особенно свирепствовал, мы просто ныряли в него с головой как в палатку, и выход прикрывали. А с другой стороны, хули, последний бой, один рывок до цели, кто обещал, что будет легко? Сложно было поверить, что утром плавились от жары небывалой, потому как сейчас было где-то градусов 10-12. Дождь шел на наш пеаж лавиной, ветер иногда сносил воду косой стеночкой, фэн-шуй типа зашибись. Те редкие машины, что изредка проезжали... проплывали... короче, понятно. Когда мимо нас прокатил огромный автобус с надписью "Пилигримы в Лурд", мы вообще чуть в лужу не повалились со смеху, типа вот кто в натуре пилигримы, а мы так, под дождем пописать вышли. А когда природа чуть попритихла, возле нас остановился пожилой месье, запустил нас, мокрых и обтекающих, на заднее сиденье и помчал в Лурд так, словно за ним черти гнались. Вокруг расстилались поля, небо раскалывалось от молний, тучи клубились и наползали, это было счастье, товарищи, ничем не замутненное. В Лурде дождь продолжался, но против схватки на пеаже это был не дождик, а так - брызгалка. Мы обошли центр, интересуясь отелями с наименьшим количеством звездочек, и обретя оный, получили во владение номер. Соций мой замер на пороге и неуверенно спросил меня: "Слушай, ты это ТОЖЕ видишь?" Там была ПОСТЕЛЬ. С БЕЛЬЕМ. СУХАЯ!
----------------------------------------
6 августа
О том, как пилигримы обрели индульгенцию и еще дофига всего увидели
Лурд прекрасен. Он похож на космопорт моего детства, только католический. Туда собираются отовсюду, там таких как ты дофигищи, там пекут умопомрачительные плюшки, на каждой улочке полторы сотни лавок, лавчонок и лавочек, все они завешаны связками розариев, звенят колокольчиками, стучат часами и часиками, шуршат лентами и цветными одеждами, отовсюду улыбаются статуи и статуэтки Святой Девы, блестят вороха медальончиков, цепочек, наперстков и брелков с Бернадеттой, Христофором и целой кучей святых, висят гроздьями канистры и фляги для воды из целебного источника, а стеклянные и пластиковые флакончики с коленопреклоненной Бернадеттой и Мадонной в Гроте просто лежат горой - плати-забирай, понятно, что если человек идет в паломничество, он не станет отягощать себя воровством. В специальной базилике множество священников принимают исповеди, на французском, английском, испанском, итальянском, польском. На русском исповеди нет, потому что не нашли священника, что приехал бы из России, но если бы сыкался такой, его бы, наверное, тоже попросили исповедовать народ. По крайности, так нам сказали с Аланом. Думаю, сказали правду, потому что в одной исповедальне сидел ирландец (судя по бумажке на дверях), так что на ирландском вполне было возможно все делать. Над Лурдом плывет колокольный звон, высоко на горе замок, над замком бьются флаги, по улицам волонтеры катят коляски с иммалатами, то есть больными, больных привозят в Лурд отовсюду. Весь город ведет себя так, будто идет огромная ярмарка, ох, видела бы Бернадетта. Ее чтут, повсюду висят портреты упрямой некрасивой крестьяночки в темном платье, это вам не раскрашенные статуэтки, изображающие сцену в гроте. На тех-то Бернадетта милашка. Папа объявил, что в год юбилея Лурда всякий, кто совершит малое паломничество, получает индульгенцию. А дальше происходит нечто вроде ролевой игры по станциям: тебе дают круглую картонную медальку, ты обходишь четыре святых места, после посещения каждого тебе наклеивают цветную меточку. По городу ходят толпы людей с медальками, заполненными целиком или наполовину - сам уж решай. Синяя-Фиолетовая-Голубая-Желтая, в середине темно-синий крест. Дом, где родилась Бернадетта. Церковь, в которой ее крестили. Грот, где девчонке являлась Приснодева и на местном диалекте призывала к покаянию и открыла целебный источник, так что было бы недурно построить тут часовню что ли. Последняя точка паломничества - церковь при госпитале, где Бернадетта приняла первое причастие. В каком порядке будешь обходить - твое дело. Все посещения святынь исключительно бесплатно, как, разумеется, бесплатно можно набрать воду из целебного источника. Подходишь и набираешь, всего делов-то. Хочешь - купи свечку, поставь в специальном свечном ящике, не хочешь или не можешь - иди с Богом, главное, что ты здесь. Собрал все кусочки - ну молодец, теперь причастись на мессе и больше, пожалуйста, не греши. От точки к точке проведена голубая линия, прямо по асфальту. Это "Дорога Бернадетты", по ней проходят тысячи паломников. Идут и поодиночке, и группами. Кто в шляпах из пальмовых листьев, кто с бантами цвета национального флага - всякая группа наособицу, распевают свои гимны, носят свои стяги, все суетятся, улыбаются, поспешают, а в очередях читают розарии или поют гимны Деве. Приезжают из Италии, из Польши, из Чили и Аргентины, из Германии - отовсюду. Некоторые привозят с собой обетные свечи - идет группа, а два парня тащат нефиговых размеров свечечку, с хорошее бревно. Такие свечи попадаются отменно красивые - резные, перевитые лентами, золоченые, а то просто восковые, много-много с изображением креста и подписью. откуда свеча или за что поставлена. Алан отыскал свечу, что поставили доминиканцы, прыгал вокруг нее с полчаса. Я его понимаю - свеча примерно в рост человека, черно-белая, с доминиканским крестом. Как же они ее несли, железные люди? Простые свечи (только очень высокие) стоят 2 евро, белые с голубым, цветов Приснодевы, продаются у Грота прямо в автоматах - опускай монетку, забирай свечу. За самим Гротом стоят железные ящики-домики с застекленными стенками - туда ставят свечи, это такие коробки сплошного пламени.
Дом Бернадетты - это, други мои, такая страшноватая лачуга, потому что родители ее были бедны до последней крайности. В витрине музея выставлены фотографии Лурда тех времен, портреты мамы с папой, а также бесценные реликвии: деревянный башмак, растрескавшийся и вообще никакущий, розарий Бернадетты, ключ от двери (здоровенный) и ее накидка. Кусок шерстяной мутного цвета материи, основательно поеденный молью (табакерку не видели, врать не будем). Лица у мамы-папы ничего хорошего не предвещают, дочь-визионерка - это вам не букет прекрасных роз, хорошего мало. На площади перед церковью Св. Духа, где девочку крестили, стоит золотая статуя местного кюре Пейрамаля, вид у кюре слегка растерянный.
А вечером все собираются на процессию. Покупают в лавках бело-голубые свечи по 50 центов, от ветра их прячут в бумажные фонарики; по стенкам фонарика напечатан гимн Марии, есть фонарики на разных языках. Идя на процессию, мы с социем нашли монетку прямо на мостовой, как раз на две свечки хватило. Люди собираются у церкви над Гротом, внизу, сперва общая молитва и совместное чтение Розария (и тоже на четырех языках, по очереди, тайна на французском, тайна на английском, тайна на испанском...), потом проносят статую Приснодевы в сияющем паланкине, ее несут на руках, а за ней следует под непрерывное чтение розария и пение гимна целая людская река. Сперва больные, конечно, их провозят вереницей, самых разных людей. И волонтеры все разные - молодые, старые, монахини, монахи, мужчины, женщины - люди, люди, люди. А уж потом устремляются все желающие. Темнеет быстро, колокола тоже вызванивают гимн Марии, статуя Девы сияет в ночи, и святой Ремигий, святой Петр, Арсский кюре, полускрытый листвой, они тоже все сияют, подсвеченные снизу. А люди идут, несут свечи, бумажные фонарики со свечками внутри похожи на тюльпаны.Теплые живые тюльпаны на белых стебельках. На процессии не стыдно быть сентиментальным, и глупым быть не стыдно, потому что это все неважно, а важно не это. Люди делятся огнем, зажигают свечи друг у дружки, "Святая Мария, матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в наш смертный час" вокруг тебя говорят и на французском, и на японском, и на латыни, и на хинди - мы вот на русском говорили. Насчет хинди - я серьезно. Там была удивительно красивая немолодая пара, она в инвалидной коляске, одетая в сари, темноликая и темноглазая, с красным мазочком бинди на лбу, и он, везущий ее в толпе. Очень хотелось, чтобы она поправилась. И все, кто туда приезжает, тоже чтобы исцелились. С гор ползли тучи, в эту ночь тоже пошел дождь, но мы все равно остались на Мессу, которую ночью служат прямо в Гроте.
----------------------------------------
О том, какие соблазны подстерегают паломников на пути к совершенству
Труднее всего удержаться и не оставить все деньги в лавочках. Розарии там всех видов, от самых дешевых, деревянных или пластиковых и до драгоценных, с финифтью или самоцветами, оправленными в серебро. От простых пятерочек и до полных, на все 4 круга, некоторые даже с изображениями всех тайн. Соций мой увидел там вещь, доселе ему неведомую, а вот поди ж ты. "Крестный путь", все стации, снизанный по типу розария. Стоил он как... недешево. И был в лавке последний. Удержаться не было сил, решили сэкономить на чем-нибудь другом (и преуспели). Вообще круче русского паломника только африканский паломник, прекрасные негритянки умудряются навешать на себя по 4-5 розариев, не считая образков и прочих зримых свидетельств личного благочестия. Но мы были круче. Мы были супер-паломники. У нас на двоих было четыре посоха. Это случилось так. Сперва мы обнаружили в лавочке посохи, и недорогие. А Алан с тех пор, как забыл свой в каком-то камьоне, так и ходит сиротой, даже в поход выпросил палку у брата. Купили мы этот посох, ага. И еще один, потолще, побольше и потяжелее. Сублимация тут ни при чем, и не думайте даже! Просто Аланорище еще когда просил привезти ему посох из странствий. А потом, чутка позже, увидели еще один посох, на сей раз вот буквально такой, который оказался Алановой мечтой. Ну что ж, плюнули, купили и его. А в отеле ждал еще один, четвертый. Так мы и болтались с этих пор по прекрасной Франции, блин, прямо карта таро, четыре посоха. Но мы недурно устроились - по посоху в руке, по посоху примотанному к рюкзаку, и еще сколько-то литров святой лурдской воды, не просто же так мы в Лурд шли. И знаете, вода, которую ты честно несешь через дофигищи километров из святого источника до дома... В общем, что-то в это время происходит то ли с ней, то ли с тобой, то ли вообще, если вы понимаете, о чем я )) а еще у нас на двоих было дофига башмаков. Кажется, десять пар. Не спрашивайте, зачем, так получилось, все равно расскажу)))
Вечером, после мессы в Гроте, под проливным дождем (не таким проливным, как давеча, но тоже ничего так), мы шли в отель, кругом народ пел и веселился во всяких ирландских барах, французских бистро, ресторанах и ресторанчиках (особенно мне понравился бар-ресторанчик практически на мосту. Зеленым неоновым огнем горела реклама: "Жанна Д'Арк! Снэки!"). Приходим мы в наш отель, а двери заперты. То есть совсем заперты. Мы ищем ключи - нету, только от номера. Ищем звонок - нету от слова "вообще". Код какой-нибудь на стенке, волшебное слово "сим-сим", грубо нацарапанное на двери, - фигушки, дорогие паломники, гуляйте. Мы, понятно, воодушевленные, чай не по барам шлялись, с Мессы идем, пытаемся хоть что-то придумать, объявляем мозговой штурм. В разгар штурма раздались шаги, по лестнице спустилась мадам хозяйка, растрепанная, в ночном халате, полотенце на голове, то есть самым некуртуазным образом разбудили человека. Алан как-то растерянно на меня глянул и стих, а потом они стали с мадам о чем-то быстро говорить на французском. Мадам смотрела на нас так, что хотелось по новой идти за индульгенцией. Потом она прошипела что-то совсем убийственное и поднялась по лестнице. Как выяснилось, при заселении в номер нам выдали желтую бумажку, каковая немедля проэтосамилась, а на ней-то и был код. Из смущения и покаяния мы даже не поехали на лифте на свой третий этаж, пешком пошли. Все равно через пятнадцать минут после вышеописанной сцены в дверь стали ломиться какие-то наши коллеги по идиотизму, забывшие про бумажку, и уж они не так деликатничали, они непринужденно колотили по дверям и требовали, чтоб им открыли.
Зашли мы в номер. Алан переводит дух и говорит: "Знаешь, а ведь мы сейчас наблюдали сцену, практически невозможную. Разъяренная французская женщина, нет, хуже, РАЗЪЯРЕННАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ХОЗЯЙКА ОТЕЛЯ - этого же не бывает, блин! Ой как стыдно!" Соций, спрашиваю, а что она нам сказала там, на лестнице? По ходу, это была какая-то инвектива. Алан горестно посмотрел на меня и утвердительно кивнул: да, инвектива и была. Порядочные люди после такого идут и вешаются. Она сказала: "Я вами НЕДОВОЛЬНА".
Наутро хозяйка осведомилась, собираемся ли мы уезжать и освобождать номер, как намеревались вчера. Мы в тот момент собирали рюкзаки, повсюду сохли и тухли носки и прочее белье, отовсюду торчали посохи, пакетики супа и огрызки колбасы вперемешку с розариями и прочими самонужнейшими вещами, короче, мнение хозяйки о нас мы подтвердили на все сто. Вот таким вот образом мы и жили в Лурде.
----------------------------------------
"Следует признать, что где бы ни оказался в Средние века странник, ему не суждено пропасть - всегда есть на кого положиться. На помощь в трудной ситуации приходят духи, отшельники, звери, неизвестно откуда появляющиеся люди, в крайнем случае - ангелы и Бог. Читая многие из собранных в этой книге историй, проникаешься оптимизмом, даже в тех случаях, когда финал драматичен. Человек в этом мире не одинок, он всегда чувствует на себе постороннее внимание.
Обитателей средневековой Европы окружали сразу несколько населенных миров - и надо ли говорить о том, что любопытство вдохновляло людей на то, чтобы подсмотреть за жизнью каждого из них. Под водой обитали рыцари-дельфины, под землей прятались рыжие низкорослые людишки - наны, в облаках плавали корабли, на островах моря Океана жили отшельники, грешники и разные Божьи твари, где-то там, далеко на западе или востоке, возвышался Рай, а еще во чреве земли сияли
раскаленные докрасна железные плиты Преисподней. Примечательно, что каждый из этих миров был достижим, если только долго-долго идти или плыть в определенном направлении, точнее говоря,"туда, куда глаза глядят". Если вы не отправляетесь к ним, существа из иных миров приходят сами". Горелов Н. Предисловие к "Плаванию святого Брендана"
И потому, други мои, кто сейчас это читает, прошу: помолитесь за Алана Кристиана, каковой сейчас на трассе. Пусть Господь ему поможет благополучно вернуться домой поскорее и в добром здравии! Он перешел границу и получил штамп за 15 минут до окончания срока визы. Аллелуйя!!!
----------------------------------------
5 августа
На дороге в Лурд
От Каркассона до пеажа нас подбросила дама, по дороге пригласившая к себе домой и напоившая ледяной водой с сиропом. Мы в тот момент представляли из себя дивную группу «паломники на привале», я сижу средь виноградников и латаю драные сандалии, Алан по жизни типичный паломник. Дальше были две молодые и прекрасные афро-француженки, летевшие на бешеной скорости под забойную Африку из колонок. Этника рулит, наши темпераментные донны только что в пляс не пускались за рулем, выжимая из машинки почти 180 км/ч. Интересно, почему это что бы ни пел хор мужиков-негров, все получается какое-то вуду одержимое? Далее почти мгновенно мы оказались в солидной машине респектабельного португальца. В канун Преображения между нами и Лурдом оставалось 19 километров. Сущие пустяки, если считать от исходной точки, так что мы уже рассчитывали, что ворвемся в него прямсегодня. Тут-то и начались испытания. Слава Богу, что мой мудрый соций решил дойти до пеажа, потому как хороши бы мы были без крыши. Буквально ни с того ни с сего поднялся ветер, да такой, что куст рядом с дорогой стелился по земле. То-то, должно быть, полоскало дроздов и прочую пичугу -- до начала катаклизма куст просто разрывался от ихого щебета, думаю, у них проходил инструктаж по технике безопасности. Пеаж сотрясался, сигнализация верещала как резаная, потому что ветер бил в шлагбаумы с силой небольшого тарана. Мы отволокли рюкзаки под сомнительную крышу пеажа, а потом и сами туда поспешили убраться, потому как кругом нездорово потемнело и намеревалось добром не кончиться. Стало накрапывать. Через несколько минут хлынул дождь. Соций мой, железная натура, решил продолжать стопить, и для этого взял зонт и вышел на позицию "автолюбитель, стой!" чуть не на середину дороги. Идея была богатая. Вот представьте, темно, как в
----------------------------------------
6 августа
О том, как пилигримы обрели индульгенцию и еще дофига всего увидели
Лурд прекрасен. Он похож на космопорт моего детства, только католический. Туда собираются отовсюду, там таких как ты дофигищи, там пекут умопомрачительные плюшки, на каждой улочке полторы сотни лавок, лавчонок и лавочек, все они завешаны связками розариев, звенят колокольчиками, стучат часами и часиками, шуршат лентами и цветными одеждами, отовсюду улыбаются статуи и статуэтки Святой Девы, блестят вороха медальончиков, цепочек, наперстков и брелков с Бернадеттой, Христофором и целой кучей святых, висят гроздьями канистры и фляги для воды из целебного источника, а стеклянные и пластиковые флакончики с коленопреклоненной Бернадеттой и Мадонной в Гроте просто лежат горой - плати-забирай, понятно, что если человек идет в паломничество, он не станет отягощать себя воровством. В специальной базилике множество священников принимают исповеди, на французском, английском, испанском, итальянском, польском. На русском исповеди нет, потому что не нашли священника, что приехал бы из России, но если бы сыкался такой, его бы, наверное, тоже попросили исповедовать народ. По крайности, так нам сказали с Аланом. Думаю, сказали правду, потому что в одной исповедальне сидел ирландец (судя по бумажке на дверях), так что на ирландском вполне было возможно все делать. Над Лурдом плывет колокольный звон, высоко на горе замок, над замком бьются флаги, по улицам волонтеры катят коляски с иммалатами, то есть больными, больных привозят в Лурд отовсюду. Весь город ведет себя так, будто идет огромная ярмарка, ох, видела бы Бернадетта. Ее чтут, повсюду висят портреты упрямой некрасивой крестьяночки в темном платье, это вам не раскрашенные статуэтки, изображающие сцену в гроте. На тех-то Бернадетта милашка. Папа объявил, что в год юбилея Лурда всякий, кто совершит малое паломничество, получает индульгенцию. А дальше происходит нечто вроде ролевой игры по станциям: тебе дают круглую картонную медальку, ты обходишь четыре святых места, после посещения каждого тебе наклеивают цветную меточку. По городу ходят толпы людей с медальками, заполненными целиком или наполовину - сам уж решай. Синяя-Фиолетовая-Голубая-Желтая, в середине темно-синий крест. Дом, где родилась Бернадетта. Церковь, в которой ее крестили. Грот, где девчонке являлась Приснодева и на местном диалекте призывала к покаянию и открыла целебный источник, так что было бы недурно построить тут часовню что ли. Последняя точка паломничества - церковь при госпитале, где Бернадетта приняла первое причастие. В каком порядке будешь обходить - твое дело. Все посещения святынь исключительно бесплатно, как, разумеется, бесплатно можно набрать воду из целебного источника. Подходишь и набираешь, всего делов-то. Хочешь - купи свечку, поставь в специальном свечном ящике, не хочешь или не можешь - иди с Богом, главное, что ты здесь. Собрал все кусочки - ну молодец, теперь причастись на мессе и больше, пожалуйста, не греши. От точки к точке проведена голубая линия, прямо по асфальту. Это "Дорога Бернадетты", по ней проходят тысячи паломников. Идут и поодиночке, и группами. Кто в шляпах из пальмовых листьев, кто с бантами цвета национального флага - всякая группа наособицу, распевают свои гимны, носят свои стяги, все суетятся, улыбаются, поспешают, а в очередях читают розарии или поют гимны Деве. Приезжают из Италии, из Польши, из Чили и Аргентины, из Германии - отовсюду. Некоторые привозят с собой обетные свечи - идет группа, а два парня тащат нефиговых размеров свечечку, с хорошее бревно. Такие свечи попадаются отменно красивые - резные, перевитые лентами, золоченые, а то просто восковые, много-много с изображением креста и подписью. откуда свеча или за что поставлена. Алан отыскал свечу, что поставили доминиканцы, прыгал вокруг нее с полчаса. Я его понимаю - свеча примерно в рост человека, черно-белая, с доминиканским крестом. Как же они ее несли, железные люди? Простые свечи (только очень высокие) стоят 2 евро, белые с голубым, цветов Приснодевы, продаются у Грота прямо в автоматах - опускай монетку, забирай свечу. За самим Гротом стоят железные ящики-домики с застекленными стенками - туда ставят свечи, это такие коробки сплошного пламени.
Дом Бернадетты - это, други мои, такая страшноватая лачуга, потому что родители ее были бедны до последней крайности. В витрине музея выставлены фотографии Лурда тех времен, портреты мамы с папой, а также бесценные реликвии: деревянный башмак, растрескавшийся и вообще никакущий, розарий Бернадетты, ключ от двери (здоровенный) и ее накидка. Кусок шерстяной мутного цвета материи, основательно поеденный молью (табакерку не видели, врать не будем). Лица у мамы-папы ничего хорошего не предвещают, дочь-визионерка - это вам не букет прекрасных роз, хорошего мало. На площади перед церковью Св. Духа, где девочку крестили, стоит золотая статуя местного кюре Пейрамаля, вид у кюре слегка растерянный.
А вечером все собираются на процессию. Покупают в лавках бело-голубые свечи по 50 центов, от ветра их прячут в бумажные фонарики; по стенкам фонарика напечатан гимн Марии, есть фонарики на разных языках. Идя на процессию, мы с социем нашли монетку прямо на мостовой, как раз на две свечки хватило. Люди собираются у церкви над Гротом, внизу, сперва общая молитва и совместное чтение Розария (и тоже на четырех языках, по очереди, тайна на французском, тайна на английском, тайна на испанском...), потом проносят статую Приснодевы в сияющем паланкине, ее несут на руках, а за ней следует под непрерывное чтение розария и пение гимна целая людская река. Сперва больные, конечно, их провозят вереницей, самых разных людей. И волонтеры все разные - молодые, старые, монахини, монахи, мужчины, женщины - люди, люди, люди. А уж потом устремляются все желающие. Темнеет быстро, колокола тоже вызванивают гимн Марии, статуя Девы сияет в ночи, и святой Ремигий, святой Петр, Арсский кюре, полускрытый листвой, они тоже все сияют, подсвеченные снизу. А люди идут, несут свечи, бумажные фонарики со свечками внутри похожи на тюльпаны.Теплые живые тюльпаны на белых стебельках. На процессии не стыдно быть сентиментальным, и глупым быть не стыдно, потому что это все неважно, а важно не это. Люди делятся огнем, зажигают свечи друг у дружки, "Святая Мария, матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в наш смертный час" вокруг тебя говорят и на французском, и на японском, и на латыни, и на хинди - мы вот на русском говорили. Насчет хинди - я серьезно. Там была удивительно красивая немолодая пара, она в инвалидной коляске, одетая в сари, темноликая и темноглазая, с красным мазочком бинди на лбу, и он, везущий ее в толпе. Очень хотелось, чтобы она поправилась. И все, кто туда приезжает, тоже чтобы исцелились. С гор ползли тучи, в эту ночь тоже пошел дождь, но мы все равно остались на Мессу, которую ночью служат прямо в Гроте.
----------------------------------------
О том, какие соблазны подстерегают паломников на пути к совершенству
Труднее всего удержаться и не оставить все деньги в лавочках. Розарии там всех видов, от самых дешевых, деревянных или пластиковых и до драгоценных, с финифтью или самоцветами, оправленными в серебро. От простых пятерочек и до полных, на все 4 круга, некоторые даже с изображениями всех тайн. Соций мой увидел там вещь, доселе ему неведомую, а вот поди ж ты. "Крестный путь", все стации, снизанный по типу розария. Стоил он как... недешево. И был в лавке последний. Удержаться не было сил, решили сэкономить на чем-нибудь другом (и преуспели). Вообще круче русского паломника только африканский паломник, прекрасные негритянки умудряются навешать на себя по 4-5 розариев, не считая образков и прочих зримых свидетельств личного благочестия. Но мы были круче. Мы были супер-паломники. У нас на двоих было четыре посоха. Это случилось так. Сперва мы обнаружили в лавочке посохи, и недорогие. А Алан с тех пор, как забыл свой в каком-то камьоне, так и ходит сиротой, даже в поход выпросил палку у брата. Купили мы этот посох, ага. И еще один, потолще, побольше и потяжелее. Сублимация тут ни при чем, и не думайте даже! Просто Аланорище еще когда просил привезти ему посох из странствий. А потом, чутка позже, увидели еще один посох, на сей раз вот буквально такой, который оказался Алановой мечтой. Ну что ж, плюнули, купили и его. А в отеле ждал еще один, четвертый. Так мы и болтались с этих пор по прекрасной Франции, блин, прямо карта таро, четыре посоха. Но мы недурно устроились - по посоху в руке, по посоху примотанному к рюкзаку, и еще сколько-то литров святой лурдской воды, не просто же так мы в Лурд шли. И знаете, вода, которую ты честно несешь через дофигищи километров из святого источника до дома... В общем, что-то в это время происходит то ли с ней, то ли с тобой, то ли вообще, если вы понимаете, о чем я )) а еще у нас на двоих было дофига башмаков. Кажется, десять пар. Не спрашивайте, зачем, так получилось, все равно расскажу)))
Вечером, после мессы в Гроте, под проливным дождем (не таким проливным, как давеча, но тоже ничего так), мы шли в отель, кругом народ пел и веселился во всяких ирландских барах, французских бистро, ресторанах и ресторанчиках (особенно мне понравился бар-ресторанчик практически на мосту. Зеленым неоновым огнем горела реклама: "Жанна Д'Арк! Снэки!"). Приходим мы в наш отель, а двери заперты. То есть совсем заперты. Мы ищем ключи - нету, только от номера. Ищем звонок - нету от слова "вообще". Код какой-нибудь на стенке, волшебное слово "сим-сим", грубо нацарапанное на двери, - фигушки, дорогие паломники, гуляйте. Мы, понятно, воодушевленные, чай не по барам шлялись, с Мессы идем, пытаемся хоть что-то придумать, объявляем мозговой штурм. В разгар штурма раздались шаги, по лестнице спустилась мадам хозяйка, растрепанная, в ночном халате, полотенце на голове, то есть самым некуртуазным образом разбудили человека. Алан как-то растерянно на меня глянул и стих, а потом они стали с мадам о чем-то быстро говорить на французском. Мадам смотрела на нас так, что хотелось по новой идти за индульгенцией. Потом она прошипела что-то совсем убийственное и поднялась по лестнице. Как выяснилось, при заселении в номер нам выдали желтую бумажку, каковая немедля проэтосамилась, а на ней-то и был код. Из смущения и покаяния мы даже не поехали на лифте на свой третий этаж, пешком пошли. Все равно через пятнадцать минут после вышеописанной сцены в дверь стали ломиться какие-то наши коллеги по идиотизму, забывшие про бумажку, и уж они не так деликатничали, они непринужденно колотили по дверям и требовали, чтоб им открыли.
Зашли мы в номер. Алан переводит дух и говорит: "Знаешь, а ведь мы сейчас наблюдали сцену, практически невозможную. Разъяренная французская женщина, нет, хуже, РАЗЪЯРЕННАЯ ФРАНЦУЗСКАЯ ХОЗЯЙКА ОТЕЛЯ - этого же не бывает, блин! Ой как стыдно!" Соций, спрашиваю, а что она нам сказала там, на лестнице? По ходу, это была какая-то инвектива. Алан горестно посмотрел на меня и утвердительно кивнул: да, инвектива и была. Порядочные люди после такого идут и вешаются. Она сказала: "Я вами НЕДОВОЛЬНА".
Наутро хозяйка осведомилась, собираемся ли мы уезжать и освобождать номер, как намеревались вчера. Мы в тот момент собирали рюкзаки, повсюду сохли и тухли носки и прочее белье, отовсюду торчали посохи, пакетики супа и огрызки колбасы вперемешку с розариями и прочими самонужнейшими вещами, короче, мнение хозяйки о нас мы подтвердили на все сто. Вот таким вот образом мы и жили в Лурде.
----------------------------------------