-- Господи, благодарим тебя за пищу, что мы сейчас будем вкушать, научи нас ей не отравиться!
-- Мне нравятся наши застольные молитвы, - сказал Алан. – Они отражают суть дела!
----------------------------------------
31 июля, Германия
О музыке и красоте сердца
Рико, Божий ангел, родом из Македонии. Высоченный, кудряво-растрепанный и какой-то ужасно свой. В кабине у него гремят дивные сербские песни, по кругу, и не надоедает. Вообще камьоны - это школа драйва для тех, кто поет. Как-то в них особенно понимаешь, что можно заполнять собой время, журчать фоном, быть радио-бубнилкой. Но есть особая честь быть на дисках, которые хранятся в камьонах. И фиг ты там окажешься, если не взорвешься, вот что! Музыка камьонщиков - это их дом, их родина. Добрый сарацин-турок, что вез нас до того, мы весь день с ним говорили про Турцию и слушали божественный сааз. Рико рассказывал про своих любимцев - вот поют брат и сестра, сестре около шестидесяти, брат помладше. Голос у этой старухи был практически дистиллированное пламя, голоса там уже не было, строго говоря, только страсть и ярость. А вот этот певец, его вся Сербия знает, он слепой. А это... ничего не знаю про нее.
----------------------------------------
Рико говорит по-немецки, чуть-чуть по-английски, общеславянские слова мы тоже как-то улавливали. Все ж не так далеко она, Македония. Наконец, спросил он нас, куда ж мы едем. Алан ему как может, объясняет, что в Лурде санктуарий... святилище... Дева Мария... Непонятно. Ну... Холи Вирджин... Ви гоу ту Холи Мэри... Мерри? - спрашивает ошарашенный Рико. - Ю гоу ту мерри? Ай донт ноу... конгратьюлэйшенс...
Много позже, под Малатаверном Алан нашел на обочине бантик "just mаrried" и радостно прицепил его к рюкзаку.
----------------------------------------
2 августа, окрестности Лиона
О том, что жизнь паломника не мед, но смирение превозмогает все
Выходной день в Европе. Город Лион, заправка неподалеку от. Висим уже девять часов. Серебряный медальон с Франциском раскалился на солнце до того, что ощутимо обжигает кожу. Камьоны стоят себе смирнехонько на своих стоянках, а все легковушки под завязку забиты детьми, собаками, надувными яхтами и сборно-разборными велосипедами. И всяк, кто скажет, что во Франции демографический кризис и европейские скво не хотят плодиться, да будет осмеян и презрен! Алан безуспешно стопит, я безнадежно стою с флейтой у придорожного магазина, потому что надо же хоть чем-то себя развлечь, в какой-то момент плюем на все и идем покупать вина, хлеба и чего-нибудь съедобного на подаяние, как и подобает паломникам. И что ж, Диавол разве дремлет? Ни фига, потому что вокруг нас оказалась зловредная оса. А осы суть животные злобою исполненные и отцом зла инициированные, это мы про них давно знаем. Короче, эта тварь избрала Алана своей персональной жертвой и личным врагом, и как уж мы ни старались ее усовестить и экзорцировать, мнения своего не изменила. Напала подло, клюнула на лету и вдаль ушла, сцуко, даже не сдохла. Соций, не теряя присутствия духа, мигом срывает с пальца кольцо-розарий и начинает прямо на глазах рукою опухать. После этого мы представляли собой довольно комичную пару: я без ног (даже разведенное под цвет аметиста французское винцо все равно по жаре сделало свое дело) и головы, лицом подобна розе (в смысле, глубокого бордового цвета), и соций – с большой и мягкой подушкой вместо руки. И вот тут-то мы и поняли, что мир дает нам прекрасный повод помыслить о совершенной радости.
----------------------------------------
О том, какие странные ангелы оказываются рядом
И вот думаю я о совершенной радости, стоя с поднятой рукой на выходе на автобан, можно сказать, почти посреди шоссе, в прохладе несущихся мимо машин, а в это время Господь готовил нам знакомство с доном Нино и его напарником Пеком. Дон Нино не особенно высок, но кряжист, лучезарен и философ. Пек лохматый, черный, с пронзительно-карими глазами, в роду у него явно пудели. Оба они камьонщики со стажем, бывалые парни, любят друг друга беспредельно, Пек смотрит на дона Фернандо с немым обожанием, ловит каждое его слово, дон Нино искренне считает Пека своим лучшим спутником и относится к нему по-отечески. Первое, что сделал дон Нино, выдал Алану 10 евро и предложил пойти и поесть, потому как поедут они с Пеком не раньше 19 часов, а что делать - в Европе чтят субботу. Алан и дон Фернандо мигом затрещали на гишпанском, переходя на французский, расстелили карты, стали сверять маршруты и рассказывать друг другу стародавние истории об этих землях. Пек обшаривал окрестности, периодически лаял и интересовался всеми проезжающими мимо хорошенькими барышнями. Когда пришла пора отправляться, Пек вскочил на кресло камьона и стал оттуда орать, что мы копуши и несмысленное стадо, почему еще не в машине, а? Алан отправился на полку-кровать, а я в кресло, вышивать дону Нино на футболке лилию, сам просил! Пек подумал и присоединился к социю, так вдвоем они и спали в камьоне, что несся по ночной Франции. Дон Фернандо отвез нас на кампин, оставил какую-то гору еды и пакет настоящего гишпанского хаммона, чуть не подарил горелку (насилу отказались!) и сказал, что послезавтра в шесть утра поедет в Барселону, так что если мы окажемся на выезде, они с Пеком нас заберут с собой. Мы с ними больше не увиделись, но мне радостно, что я таки успела закончить лилию в три цвета. Конечно, мы молились за них обоих в Лурде. И сейчас.
