Про Шмендру как носителя дуэнде национального колорита
Вчера ходили в "Высоцкий" на концерт Шмендры и "Третьего шага". Впечатления остались ошеломляющие. Типа все, это Шмендра, этим все сказано. Она своим голосищем считай запредельным зал порезала, пошинковала и в ровные ряды сложила, и так легко, как само собой разумеющееся, считай, мимоходом. Много кто заявляет голос еще одним инструментом, но как правило, дело не идет дальше заявления: или голос типа "говорилка" - озвучка собственного текста, или довольно приятные (ну... не всегда приятные) сомнительные вокализы -а вот как я умею. Тут конкретный случай голоса-флейты, голоса-солирующего инструмента помимо слов, который вынь из проигрыша - все рухнет.
"Однажды андалузская певица Пастора Павой по прозвищу “Девушка с гребнями”, сумрачный испанский гений, равный по силе фантазии Гойе или Рафаэлю Эль Гальо,- пела в одной таверне Кадиса. Она играла своим грудным голосом, тягучим, как расплавленное олово, мягким, будто утопающим во мху; она гасила его в прядях волос, окунала в мансанилью, уводила его в далекие, угрюмые заросли. Но все было бесполезно: слушатели молчали.<...> Пастора Павон закончила свою песню при полном молчании. Только какой-то человек, похожий на тех резвых чертенят, что вдруг выскакивают из водочной бутылки, саркастически произнес тихим голосом: “Да здравствует Париж!” - как бы говоря: здесь не нужны ни способности, ни техника, ни мастерство. Нам нужно другое. Тогда “Девушка с гребнями” вскочила в бешенстве, волосы ее спутались, как у средневековой плакальщицы, она залпом выпила стакан огненной касальи и снова запела, без голоса, без дыхания, без оттенков, обожженным горлом, но... с дуэнде. Ей удалось смести все украшения песни, чтобы проложить дорогу яростному, огнедышащему дуэнде, побратиму песчаных бурь, который заставил зрителей рвать на себе одежды почти так же, как рвут их, столпившись перед образом святой Варвары, антильские негры" (Ф.Гарсиа Лорка "Теория и игра дуэнде").
В общем, Париж вчера был, и он был превосходен. А за Парижем началось какое-то сумасшествие. Потому что это был безусловный даже не дуэнде, нет, хуже. Это была какая-то жуть изначальная, сибирская родо-племенная, как верно сказала
Руна, "закроет Шмендра глазки, откроет рот - и все, бездна". Во-во, она - бездна. Потому что слушаешь ее (песня про поезд) - и врубаешься, что за этой рыженькой девочкой-девушкой-огонечком такое ходит, что мама не горюй. Этому даже завидовать бессмысленно, это голос, блин, который создает и убивает. А потом АП! Все сидят- обтекают, мамачтоэто было, а на сцене опять все вполне парижственно - качественный джазик такой, гитарка-саксофон-перкуссии, уютно даже в чем-то. Ага, до новой волны. Новосибирский дуэнде. Я понимаю, как они в своих становищах-урочищах на бубнах летали, если, допустим, сидела на земле такая Шмендра и песенки при этом пела. Там весь набитый битком "Высоцкий" сидел как вкопанный. Короче, держись, мой Питер, в тебя едет Шмендра, а ты и так на болоте.
И вот еще. Я терпеть не могу, если честно, когда начинается всякого рода анонсированное шаманство. Апофеозом явилась Снежка Казанская с ее вечной дарабукой и непрестанным желанием на любой песне, кто бы ни пел, непременно встать рядом, выждать паузу и завизжать- заурчать-забиться в корчах, ну или чтоб слушатели забились. Торжественные выходы певца и публики в астрал под мелодичные завывания со сцены на фоне всяких картинок с местами силы меня тоже доводят до тошноты на счет "три". Но тут-то ничего не начинается. Оно само, блин, распахивается. Потому что несмотря на весь свой джаз и выучку, "Третий шаг" абсолютно свои собственные, почвенники, можно сказать, живые носители фольклорной традиции, даже если носят ее где-то там, в рюкзаке, в пояске, закопанную глубоко. А во всем остальном - прекрасный такой вечер получился. Драйвовый ужасно, и приятный - ребята в самом деле молодцы.
P.S. Ээээ... 28 они в москве еще, где-то на Арбате, а 29 в Питере.
"Однажды андалузская певица Пастора Павой по прозвищу “Девушка с гребнями”, сумрачный испанский гений, равный по силе фантазии Гойе или Рафаэлю Эль Гальо,- пела в одной таверне Кадиса. Она играла своим грудным голосом, тягучим, как расплавленное олово, мягким, будто утопающим во мху; она гасила его в прядях волос, окунала в мансанилью, уводила его в далекие, угрюмые заросли. Но все было бесполезно: слушатели молчали.<...> Пастора Павон закончила свою песню при полном молчании. Только какой-то человек, похожий на тех резвых чертенят, что вдруг выскакивают из водочной бутылки, саркастически произнес тихим голосом: “Да здравствует Париж!” - как бы говоря: здесь не нужны ни способности, ни техника, ни мастерство. Нам нужно другое. Тогда “Девушка с гребнями” вскочила в бешенстве, волосы ее спутались, как у средневековой плакальщицы, она залпом выпила стакан огненной касальи и снова запела, без голоса, без дыхания, без оттенков, обожженным горлом, но... с дуэнде. Ей удалось смести все украшения песни, чтобы проложить дорогу яростному, огнедышащему дуэнде, побратиму песчаных бурь, который заставил зрителей рвать на себе одежды почти так же, как рвут их, столпившись перед образом святой Варвары, антильские негры" (Ф.Гарсиа Лорка "Теория и игра дуэнде").
В общем, Париж вчера был, и он был превосходен. А за Парижем началось какое-то сумасшествие. Потому что это был безусловный даже не дуэнде, нет, хуже. Это была какая-то жуть изначальная, сибирская родо-племенная, как верно сказала
Руна, "закроет Шмендра глазки, откроет рот - и все, бездна". Во-во, она - бездна. Потому что слушаешь ее (песня про поезд) - и врубаешься, что за этой рыженькой девочкой-девушкой-огонечком такое ходит, что мама не горюй. Этому даже завидовать бессмысленно, это голос, блин, который создает и убивает. А потом АП! Все сидят- обтекают, мамачтоэто было, а на сцене опять все вполне парижственно - качественный джазик такой, гитарка-саксофон-перкуссии, уютно даже в чем-то. Ага, до новой волны. Новосибирский дуэнде. Я понимаю, как они в своих становищах-урочищах на бубнах летали, если, допустим, сидела на земле такая Шмендра и песенки при этом пела. Там весь набитый битком "Высоцкий" сидел как вкопанный. Короче, держись, мой Питер, в тебя едет Шмендра, а ты и так на болоте. И вот еще. Я терпеть не могу, если честно, когда начинается всякого рода анонсированное шаманство. Апофеозом явилась Снежка Казанская с ее вечной дарабукой и непрестанным желанием на любой песне, кто бы ни пел, непременно встать рядом, выждать паузу и завизжать- заурчать-забиться в корчах, ну или чтоб слушатели забились. Торжественные выходы певца и публики в астрал под мелодичные завывания со сцены на фоне всяких картинок с местами силы меня тоже доводят до тошноты на счет "три". Но тут-то ничего не начинается. Оно само, блин, распахивается. Потому что несмотря на весь свой джаз и выучку, "Третий шаг" абсолютно свои собственные, почвенники, можно сказать, живые носители фольклорной традиции, даже если носят ее где-то там, в рюкзаке, в пояске, закопанную глубоко. А во всем остальном - прекрасный такой вечер получился. Драйвовый ужасно, и приятный - ребята в самом деле молодцы.
P.S. Ээээ... 28 они в москве еще, где-то на Арбате, а 29 в Питере.
