Приехали. В поезде жара и духота умопомрачительные, в метро грохот, масса людей, душный влажный гул под потолком. Как в бане, ей богу, только все одетые и шаек не выдают. Впрочем, там были такие две невъйэбенные очереди, возможно, что за шайками. В краткое пребывание в Питере поместилось столько всего, что распаковывать воспоминания придется долго-предолго. Дивная свадьба
Кенги и Бориса Бергаута (теперь они оба Бергауты!), дача с ее ведрами клубники, концерт, немеряные репетиции в две скрипки и один альт, сумеречные комары, ночные гонки на машине по недобро сияющему Питеру, полунощные прогулки шотландских воинов за котлетами и ношпой, день рождения мамы и великий крестовый поход с тортиком до садоводства (это просто праздник, наблюдать, как медленно сворачиваются шоколадные кружева на торте от жары), гуляние по Уделке с Машкой (зеленая юбка метет землю, в одной руке рамочка со стеклом, в другой -- синяя прозрачная сахарница, под мышкой калейдоскоп, синюю бутылку пихнули ко мне в рюкзак. Это положительно прекрасно, головой в безоблачное небо, босоножками в жаркую пыль торжища, мыслями -- в прекрасное нездесь), первый в это лето арбуз, коты, орудийный завод, ангелы-матрешки, диавол посрамлен, а Бог пишет на стене Добро и Любовь, Кэроль и ее чашка, забыла у матери медную джезву, толстое дно, кофием от нее пахнет за три метра, по бокам армянские всякие чеканки, дура, и пепельницу из химической ступки забыла, ладно, Витка привезет...
Гуляя с Кэролем по городу, в одном из дворов нашли деревянный меч. Обалдеть. Отдали Нюхе.